Елена Фанайлова: Первое, на что обратили внимание все, кто наблюдал за Московским кинофестивалем: основные призы главного конкурса достались российским фильмам. Об этом говорит заведующая отделом культуры газеты "Время новостей" Алена Солнцева, мы связались с ней по телефону.
Алена Солнцева
Алена Солнцева: Такого не было, пожалуй, никогда, чтобы все премии на международном фестивале получили фильмы принимающей стороны. Это даже как-то немножко неприлично. Например, в Канне количество французских фильмов обычно ограничено.
Для того чтобы понять, почему на ММКФ это произошло, нужно посмотреть на весь расклад конкурса. В конкурсе, безусловно, были картины, ничуть не уступающие, а может быть, даже превосходящие по качеству российские, но все дело в угле зрения, в позиции. Я сейчас не хочу никого ни в чем подозревать, но жюри подобрано довольно специальным образом, оно "заточено" под нашу местную реальность. Это не высокопредставительное в международном смысле жюри, это жюри "регионального значения". Допустим, эти люди, которые собрались, искренне любят советское кино, потому что оно особое, не такое, как все, не такое, как в мире, в Европе. Опять же, у каждого фестиваля бывает свой взгляд в зависимости от страны, от культуры, от конкретных людей, которые его проводят.
Если посмотреть, что выбирает жюри ММКФ сегодня и по какому принципу, то у меня возникает некое подозрение, что эти принципы внехудожественные
Если посмотреть, что выбирает жюри ММКФ сегодня и по какому принципу, то у меня возникает некое подозрение, что эти принципы внехудожественные. Мне кажется, что это жюри выбирает фильмы по двум принципам. Во-первых, "давайте поощрим всех тех, кто не хотел давать фильмы на Московский фестиваль и все-таки их дал, мы покажем им, что они дали не напрасно". И во-вторых, "мы – особая страна, у нас свой взгляд, у нас свое представление о прекрасном, и мы его поддержим; западные, европейские мастера не совсем отвечают нашим представлениям о прекрасном, поэтому их мы поддерживать не будем".
Это все приводит к тому, что "давайте свою поляну делать, давайте не будем делать международный фестиваль, а сделаем еще один национальный. "Кинотавр" нам не нравится (например, Михалкову и той группе кинематографистов, которые за ним стоят), это слишком "чернушный" и слишком ориентирован на международные кинематографические моды. Давайте сделаем свой, русский, настоящий, светлый, с поисками, с небесами, с религиозными исканиями, такой, который будет отвечать нашим представлениям о том, каким должно быть кино. В мире такого снимают мало или не снимают вообще – не важно, мы сами снимем, у нас ресурсов достаточно, государство денег подкинет. Мы снимем, посмотрим – и вот это и будет то, что нам нужно. А все остальное нам просто неинтересно.
Венгерская "Выходка" - сложный, интереснейший на самом деле язык, прекрасный оператор. Он вообще не замечен. "Зачем нам это? Нам это неинтересно". Так я читаю решение жюри и удовлетворенность этим решением президента фестиваля.
Елена Фанайлова: Я бы хотела, чтобы вы коротко сказали о своих фестивальных впечатлениях, может быть, они совсем не совпадают с мнением Алены Солнцевой.
Валерий Кичин
Валерий Кичин: К тому, что сказала Алена, добавить можно много, но главные тезисы она изложила. Я готов это поддержать. Каждый раз, когда Московский фестиваль начинается, возникают смутные надежды, что, может быть, что-то произойдет, может быть, он станет похож на нормальный международный фестиваль. И каждый раз – разочарование. Причем в этом году меня особенно настораживает то, что фестиваль строит свой И каждый раз – разочарование. Причем в этом году меня особенно настораживает то, что фестиваль строит свой успех на лжи, что самое печальное
успех на лжи, что самое печальное. Я приведу только И каждый раз – разочарование. Причем в этом году меня особенно настораживает то, что фестиваль строит свой успех на лжи, что самое печальное одну цифру для
начала, чтобы показать размах и безответственность этой лжи. 40 тысяч зрителей – объявлено официально, это можно прочитать на официальном сайте Московского фестиваля – 500 фильмов. Просто взять и в уме поделить никому не пришло в голову. Получается 80 зрителей на один фильм. Этого мало, чтобы оплатить копию, которая привезена в Москву…
Елена Фанайлова: Я знаю несколько другие цифры. Я слышала, что фильмов было 260...
Валерий Кичин: Зайдите на сайт фестиваля. Ну, хорошо. Тогда получается 160 зрителей на фильм, что тоже, в общем, не размах.
Но самое главное - может быть, кто-нибудь вспомнит, что в прошлом году Никита Сергеевич Михалков объявил, что результат Московского фестиваля – и это огромное достижение – 100 тысяч зрителей. За это я отвечаю, потому что сам потом цитировал это в своей газете. И в позапрошлом было 100 тысяч. И я еще тогда удивился: как такая круглая цифра каждый раз? Хотя невооруженным глазом было видно, что на прошлогоднем фестивале было больше народа, чем на предыдущем. Тем не менее, опять 100 тысяч. В этом году на 16% больше, как сказано, то есть 40 тысяч. Вот вам и все. То есть цифры берутся с потолка. О каких достижениях можно говорить, если с этого все начинается?..
Давид Шнейдеров
Давид Шнейдеров: На этом фестивале я был членом жюри российской критики, отсмотрел всю конкурсную программу и, по возможности, смотрел программу внеконкурсную, различные показы из разных программ. И вот что меня удивило. Мне показалось, что большинство фильмов, представленных в конкурсной программе 31-го Московского кинофестиваля, абсолютно не соответствовали категории "А" по техническому уровню. Глядя многие картины, к сожалению, в основном российские, украинскую картину Киры Муратовой и некоторые остальные, я испытывал ощущение, что мировой кинопроцесс прошел мимо нашей страны, что эти фильмы достаточно хорошего, крепкого, профессионального уровня, но примерно 30-летней давности. Не было никаких новшеств ни в операторском, ни в монтажном искусстве, ни даже в обработке пленки. Как только я попадал на внеконкурсные фильмы, эта моя горечь еще более усиливалась. Потому что было понятно, что эти фильмы сняты в XXI веке. А на картинах Николая Досталя, Карена Шахназарова, даже Киры Муратовой было абсолютное ощущение, что это старый советский кинематограф, к сожалению, не в пору наивысшего его расцвета.
Юрий Богомолов
Юрий Богомолов: Конкурс – это всегда главная изюминка любого фестиваля. Но мы уже давно привыкли, что на Московском фестивале конкурс - это что-то необязательное, не очень нужное. То есть формально нужно, а на самом деле это не главное, это что-то стороннее.
Предположим, конкурсная программа как мотивировка того, что нам покажут витрину мирового кинематографа, это такой повод, мотив. У зрителей есть возможность увидеть срез современного кинематографа и сразу его осмыслить. Естественно, в Московском фестивале всегда привлекли эти многочисленные внеконкурсные программы. А в данном случае еще отдельно была очень содержательная русская программа. И это было достаточно любопытно.
И было ощущение того, что в конкурсе представлен "second hand" мирового кинематографа, а не что-то оригинальное
С другой стороны, я понимаю так называемую креативную команду фестиваля. Отборщики - я об этом не раз говорил Кириллу Разлогову - не столько отбирали фильмы, которые производятся в мире, сколько подбирали остатки от других фестивалей. И было ощущение того, что в конкурсе представлен "second hand" мирового кинематографа, а не что-то оригинальное.
Эта вилка между амбициями руководства фестиваля, администрации фестиваля и реальностью производит неприятное впечатление. Это грандиозный удар по репутации Московского фестиваля, который, тем не менее, пыжится объявлять себя фестивалем класса "А", фестивалем того же ряда, что Канны, Венеция и так далее. Этого же нет. И поэтому для меня просто удивительно, когда со сцены "Пушкинского" кинотеатра президент фестиваля рассказывает о том, как мир взволнован тем, что происходит на Московском международном фестивале.
Мне бы очень хотелось представить, как после того, как Никита Сергеевич завершит "Утомленные солнцем-2", чтобы повысить авторитет Московского фестиваля, он представит свою картину на этом фестивале. Боюсь, что он ее повезет в Венецию.
Ольга Галицкая
Ольга Галицкая: Думаю, Никита Михалков, как президент фестиваля не должен представлять свою картину в конкурсе.
Юрий Богомолов: Но как лидер российского и мирового кинематографа, о чем он сам написал про себя в липецком Манифесте, - мы бы ему это простили.
Ольга Галицкая: Да, мы бы хотели это увидеть. Думаю, увидим еще. Ну, а что касается взволнованности мира, то, конечно, обольщаться не следует. Мир абсолютно не взволнован тем, что происходит на Московском кинофестивале, никакого грандиозного удара не произошло. Мы давно уже привыкли, что никакого изюма в конкурсе искать не следует. Мы ждем внеконкурсного показа, и мы его получили. Народ ходил, народ смотрел и внеконкурсной программой был очень даже доволен.
Елена Ямпольская
Елена Ямпольская: Что касается того высказывания, которое нам было предложено комментировать, то я бы вынула из него одну фразу, удалила бы оттуда сарказм и повторила бы, что у нас особая страна, свой взгляд на мир и свои представления о прекрасном. Почему это все плохо, я, честно говоря, понять не могу. Я хочу сразу оговорить, что не являюсь кинокритиком по образованию. В дипломе у меня написано "театральный критик". Пишу я на достаточно широкие темы. Рассматривать Московский кинофестиваль в узкоспециальном формате я не возьмусь, да мне это и неинтересно. Мне, честно говоря, намного важнее, в каком состоянии души я выходила после просмотра, а не то – взволнован или не взволнован мир. Да и находясь на закрытии кинофестиваля, внимательно слушая все, что говорилось на сцене, я совершенно не уловила этой ноты.
Мне очень понравилась картина Николая Досталя. По поводу зрительского ажиотажа - я успевала смотреть только конкурс, но по тому, какое количество людей у нас в редакции попыталось аккредитоваться, достать билеты и так далее... В прошлом году такого ажиотажа не было. Обсуждали кинофестиваль бесконечно за всеми ланчами, обедами и чаями, спорили. И когда я стала опрашивать коллег, какой фильм они считают самым сильным, все сказали "Петя по дороге в царствие небесное".
Елена Фанайлова: То есть фильм-победитель фестиваля.
Елена Ямпольская: И мы написали заранее, предсказали, что если жюри, на наш взгляд, будет адекватно, то "золото" получит именно Досталь. Мы очень рады, что он получил. А я бы хотела напомнить, что еще несколько лет назад, когда фильмов в России практически не было, Разлогову предъявляли претензии по поводу того, что он не отбирает в конкурс русское кино, что он слишком придирчив. Теперь же возникла обратная тенденция. Видимо, угодить совершенно невозможно.
Елена Фанайлова: Может быть, вы так активно обсуждали это кино, потому что это наше, родное? Нам показывают наше родное, а остальной мир нас не очень интересует?
Елена Ямпольская: А что вы видите в этом плохого?
Елена Фанайлова: Я не вижу ничего плохого. Я просто замечаю.
Елена Ямпольская: Наверняка все мы свое родное, то, что у нас происходит дома, в семье, с нашими близкими и людьми, к которым мы неравнодушны, обсуждаем значительно живее, чем что-то, о чем нам рассказали по телевизору или что мы прочитали в интернете. Это абсолютно нормальная вещь. Мне кажется, что сейчас намного важнее поощрять свой кинематограф и поднимать его, а уж потом думать о том, как Московский кинофестиваль вписывается туда или не вписывается, и какие волнения он производит в мире.
Елена Фанайлова: Мы сейчас послушаем обозревателя журнала "Русский репортер", кинокритика Евгения Гусятинского. Это сравнительный анализ Московского международного кинофестиваля и открывшегося в Чехии кинофестиваля в Карловых Варах.
Евгений Гусятинский: Карловы Вары никогда не используют фестиваль как площадку для продвижения национального кино. Например, в этом году в конкурсе вообще не будет чешских фильмов. То есть если в Чехии не сняли ничего хорошего и достойного за последние два года, то и на главном чешском фестивале ничего чешского не будет. В параллельных программах, вне конкурса есть чешские картины, но это нормально.
В Карловых Варах всегда огромное количество иностранной прессы, которая приезжает туда со всего мира, уж по крайней мере, точно со всей Европы и обязательно из Америки. То есть все основные ежедневные и еженедельные европейские и американские издания там присутствуют. В Москве этого вообще нет. По-моему, в последние несколько лет в Москве почти отсутствует иностранная пресса. А фестиваль, если не существует в медиа, то его как бы вообще нет.
Главное преимущество Карловых Вар перед всеми остальными фестивалями, и уж конечно перед Москвой, в том, что это один из самых зрительских фестивалей в мире
В этом году была очень смешная история. На фестивале, по-моему, впервые раздавали газету Screen International. Это очень серьезное кинематографическое издание, в Канне, в Берлине, в Венеции они выходят каждый день. А тут был их еженедельный выпуск, где была заметка о Московском фестивале, но почему-то не подписанная, и это смахивало на проплаченную статью. А в финале они давали список всех фестивалей, которые проходят летом. И там буквально около 50 фестивалей, включая фестиваль детского и юношеского кино где-нибудь в Куала-Лумпуре, или фестиваль студенческих фильмов в Занзибарею. Но Московского фестиваля в этом списке нет. Зато есть эдинбургский, который проходит в это время, ну и все остальные более-менее известные смотры. Это говорит о том, что для международной прессы этого фестиваля не существует. Чего не скажешь, конечно, о Карловых Варах, потому что они всегда приглашают прессу, и там совершенно другое отношение к прессе, там у прессы приоритет и, по-моему, даже такие же права, как у участников.
Главное преимущество Карловых Вар перед всеми остальными фестивалями, и уж конечно перед Москвой, в том, что это один из самых зрительских фестивалей в мире. И все последние годы организаторы делали все возможное, чтобы привлечь максимальное число публики, чтобы это был фестиваль в первую очередь для зрителей. Например, в Карловых Варах есть система так называемых "festival pass", когда можно купить абонемент на весь фестиваль и бесплатно смотреть там все картины. В прошлом году он стоил около 40 евро. В Москве же ничего подобного нет. Билеты на вечерние сеансы в "Октябре" достаточно дорогие для обыкновенного московского жителя. И главное, нет фестивальной атмосферы, нет киноманской атмосферы, потому что сам кинотеатр "Октябрь" - абсолютно попсовое, коммерческое место, где никогда не показывают артхаус, где бутылка воды стоит около 150 рублей. Это не та атмосфера, которая должна быть на таком киноманском фестивале.
Для сравнения могу сказать, что сейчас в финальном релизе на сайте Московского фестиваля объявлено, что его посетили 40 тысяч зрителей. В Карловых Варах в прошлом году было 150 тысяч. То есть практически в 3,5 раза больше.
Ольга Галицкая: Во-первых, мне бы хотелось вслед выступлению Жени Гусятинского сказать: позавидуешь поневоле, что маленький городок Карловы Вары способен принимать такое количество зрителей, и цены для них абсолютно доступны, и они смотрят все. Про Московский кинофестиваль, конечно, такого сказать нельзя. Цены высокие, народа хоть и очевидно больше в этом году, но все-таки не такое количество, не такой интерес, как следовало бы.
А что касается того, что было сказано Еленой Ямпольской, то хочется ответить: пускай тогда это будет фестиваль нашего российского кино. Будем купаться и ковыряться в своем, будем его разбирать, искать отличительные особенности в своем киноискусстве. Зачем нам тогда международный контекст?
Елена Ямпольская: Мне очень понравился глагол "ковыряться". Собственно, вот этим описывается все отношение.
Ольга Галицкая: Поневоле так выходит.
Марина Тимашева
Марина Тимашева: Я хотела бы сказать вот что. Посмотрите на российские фильмы, сравните их с конкурсными иностранными фильмами, и вы легко обратите внимание на простую вещь. Российские фильмы имеют дело только с самой Россией или с Советским Союзом, только с самими россиянами или с советскими людьми. Люди в них замкнуты в какой-то определенной временной и пространственной ситуации. Я имею в виду три фильма, которые были в конкурсной программе. Но мы можем прибавить и многие фильмы из фестиваля "Кинотавр", из российской панорамы, которая тоже была на ММКФ. Они никогда никуда не переезжают, они никогда не встречаются с людьми из других стран. А в европейских фильмах и в мировых фильмах фактически всюду и везде каким-то образом собственная история героев выводит, вывозит их на кого-то еще. Даже в японском фильме, посвященном Второй мировой войне, японцы попадут в русский плен, и там появятся, так или иначе, русские. Я имею в виду японский конкурсный фильм "Красота".
Просто обратите на это внимание: наше кино сосредоточено только на самом себе. И естественно, что наш фестиваль тоже сосредоточен на самом себе и награждает российские фильмы. Мне кажется, что каким-то образом одно из другого вытекает и одно с другим связано. Это боязнь открытого пространства, может быть.
Ольга Галицкая: Я хочу возразить. Потому что, скажем, в конкурсном венгерском очень хорошем фильме есть то же самое, что и в российских. Они так же сосредоточены на своих проблемах и на своих людях. Так же, как и в американском фильме. Мне кажется, это не есть проблема. Кстати, и Кирилл Разлогов, как программный директор, соглашается, что российских фильмов было чрезмерно много и произошел перекос. Скажем, если на Каннском кинофестивале в конкурсе участвуют три французские картины, там, слава Богу, 24 картины в конкурсе, то есть процентное соотношение совсем иное.
Давид Шнейдеров: Давайте не говорить о количестве, давайте говорить о качестве. Ничего плохого в словах Лены об озабоченности судьбой российского кино я не вижу. То, что у нас свой "особый путь" - да, наверное. Вопрос: гордиться этим или стыдиться? У каждой страны в мире "особый путь". Давайте все-таки будем справедливы ко всем странам. Мне кажется, что пора перестать говорить о национальной гордости великороссов. Каждая страна в мире имеет свою национальную гордость.
И превратимся в нормальный "Болливуд": картины, которые производятся только для нашего зрителя, которые смотрят только наши зрители и которые совершенно не волнуют никого за пределами границ России
Если мы столь озабочены судьбами отечественного кино, давайте поступим так же, как наше правительство поступает с заводом "АвтоВАЗ". Давайте перестанем ввозить в страну "иномарки", перестанем покупать иностранное кино, наконец, прекратим раздувать щеки и называть Московский кинофестиваль международным, перестанем брать иностранные фильмы для того, чтобы мы не могли сравнивать картину Досталя, Прошкина, Шахназарова с лентами фон Триера, Ханеке и прочих. И превратимся в нормальный "Болливуд": картины, которые производятся только для нашего зрителя, которые смотрят только наши зрители и которые совершенно не волнуют никого за пределами границ России.
Елена Ямпольская: Во-первых, не единого слова из формулировки "национальная гордость великороссов" мною произнесено не было. Тем более что и сама, в общем, при смешении кровей к великороссам не отношусь. Было бы удивительно из уст человека по фамилии Ямпольская слышать эту формулировку.
Давид Шнейдеров: Я классика процитировал.
Елена Ямпольская: Во-вторых, предложение, которое вы только что так саркастически выдвинули, мне уже знакомо. Я читала по поводу ограничения зарубежного кино в российском прокате…
Давид Шнейдеров: У Карена Георгиевича Шахназарова?
.............
Комментариев нет:
Отправить комментарий